Исчезнуть не простившись - Страница 64

Там все выглядело, как и накануне вечером. Вымыто и убрано. Никто не завтракал перед ранним отъездом.

Я открыл дверь в подвал и на этот раз с чистой совестью закричал:

— Син! — Это было глупо. Ведь ее машины не было около дома. Но вероятно, поскольку все происходящее не имело смысла, я подспудно решил, что ее украли. — Ты там, внизу? — Я немного подождал и снова крикнул: — Грейс!

Когда я открыл входную дверь, на пороге меня ждала утренняя газета.

Было трудно не поддаться ощущению, что я переживал эпизод из жизни Синтии.

Но на этот раз в отличие от событий двадцатипятилетней давности меня ждала записка.

Она была сложена и стояла на кухонном столе, между солонкой и перечницей. Я взял ее и развернул — написано от руки, и почерк определенно принадлежал Синтии. Вот что там говорилось:

...

Терри!

Я уезжаю.

Не знаю, куда, надолго ли. Знаю лишь, что не могу остаться здесь еще хоть на минуту.

Я не испытываю к тебе ненависти. Но сомнение в твоих глазах разрывает меня на части. Мне кажется, я схожу с ума, и никто мне не верит. Ведь Уидмор до сих пор ни в чем не уверена.

Что будет дальше? Кто еще залезет в наш дом? И станет следить за ним с улицы? Кто умрет следующим?

Я не хочу, чтобы это была Грейс. Поэтому забираю ее с собой. Надеюсь, у тебя хватит ума позаботиться о себе. Кто знает, может, когда меня не будет в доме, ты окажешься в безопасности.

Я хочу поискать своего отца, но понятия не имею, с чего начать. Я верю, что он жив. Возможно, именно это выяснил мистер Эбаньол после того, как посетил Винса. Мне это не известно.

Я знаю одно, нам нужно немного пространства. Нам с Гоейс надо стать матерью и дочерью, которым не о чем беспокоиться, кроме как быть матерью и дочерью.

Я буду крайне редко включать свой сотовый. Знаю, они могут по нему найти человека. Но время от времени я буду проверять, нет ли посланий. Может, когда-нибудь мне захочется поговорить с тобой. Но только не сейчас.

Позвони в школу, скажи, что Грейс на время уехала. В магазин звонить не буду. Пусть Памела думает что хочет.

Не ищи меня.

Я все еще люблю тебя, но не хочу, чтобы ты меня сейчас нашел.

Я прочитал записку трижды, может быть, четырежды. Затем снял трубку и позвонил ей на сотовый, невзирая на то, что она написала. Меня сразу переключили на запись, и я оставил сообщение: «Син. Господи. Позвони мне».

После этого швырнул трубку и заорал:

— Черт! Черт!

Я несколько раз прошелся по кухне, не зная, что делать. Открыл входную дверь, дошел до конца дорожки, все еще в одних джинсах, и осмотрел улицу, как будто каким-то волшебным способом мог определить, в какую сторону поехали Синтия и Грейс. Вернулся в дом, снова схватил телефон и, словно в трансе, набрал номер, который всегда набирал, когда мне требовалось поговорить с кем-то, любящим Синтию не меньше, чем я.

Я набрал номер Тесс.

Когда раздался третий гудок и никто не снял трубку, я сообразил, что сделал, какую невероятную ошибку допустил. Повесил трубку, сел за кухонный стол и заплакал. Поставив локти на стол, я обхватил руками голову и позволил себе выплакаться.

Не знаю, сколько я так просидел один, за кухонным столом, разрешая слезам катиться по моим щекам. Думаю, долго, пока слезы не иссякли. Когда весь их запас кончился, мне осталось лишь придумать, что делать дальше.

Я поднялся наверх и оделся, то и дело повторяя себе, что, во-первых, Синтия и Грейс в порядке. Их не похитили, с ними не случилось ничего страшного. И во-вторых, невозможно представить, что Синтия, как бы расстроена она ни была, подвергнет опасности Грейс.

Она любила Грейс.

Но что сейчас думает моя дочь? Мать поднимает ее с кровати среди ночи, заставляет собрать сумку, тайком выводит из дома, стараясь, чтобы отец ничего не услышал?

Очевидно, в глубине души Синтия верила, что поступает правильно, но она ошибалась. Нельзя было так делать, нельзя было вовлекать во все это Грейс.

Поэтому я без колебаний нарушил запрет Синтии искать их.

Грейс — моя дочь. И она пропала. И я, черт бы все побрал, буду ее разыскивать. И постараюсь наладить отношения с женой.

Я порылся на полке, раскопал карты Новой Англии и штата Нью-Йорк и развернул их на кухонном столе. Я пробежал глазами от Портленда до Провиденса, от Бостона до Буффало, размышляя, куда могла поехать Синтия. Посмотрел на линию, разделяющую Коннектикут и Массачусетс, на город Отис, расположенный недалеко от карьера. Вряд ли она захочет поехать туда. Только не с Грейс. И что ей там делать? Что можно еще там выяснить?

Мне попалась на глаза деревня Шарон, где жила погибшая при инсценированном наезде Конни Гормли. Но это тоже было совершенно бессмысленно. Синтия так и не врубилась в ту историю, не приняла всерьез газетную вырезку, в отличие от меня. Так что и туда она наверняка не направится.

Трудно найти ответ, глядя на карту. Возможно, стоит вспоминать имена. Людей из ее прошлого. Тех, к кому Синтия могла обратиться в трудные времена, людей, чтобы узнать ответы.

Я пошел в гостиную, где нашел две коробки из-под обуви с памятными вещами из детства Синтии. Учитывая события, будоражившие нас последние несколько недель, коробки так и не возвратили на обычное место в стенном шкафу.

Я начал перебирать содержимое, раскладывая старые квитанции и вырезки по кофейному столику, но ничто не цепляло моего внимания. Огромная головоломка без видимой путеводной нити.

Я вернулся на кухню и позвонил домой Ролли. Он не должен был уйти в школу так рано. Трубку сняла Миллисент.